08 |
Поцелуй смерти
Светлана Ермолаева
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Я родилась с метой Сатаны – это шестерка на верхней губе. Раз в столетие во чреве обычной женщины бывает зачат
от Духа Зла ребенок Сатаны. Но вмешался Бог, или Дух Добра: у моей матери
родилась двойня: близнецы. .Моя сестра Марина была воплощением Добра, я – Зла.
Мать умерла сразу после родов, отец – через три года от "белой горячки". Мы
оказались в детдоме. Я росла злым ребенком и ненавидела всех и сестру тоже. Все
тоже ненавидели меня, кроме сестры. Когда мне исполнилось шестнадцать, от меня
сразу избавились, выгнав буквально на улицу. Марина осталась в детдоме
воспитательницей в младшей группе. При получении паспорта я взяла фамилию матери – Полокова. А сестре под страхом смерти запретила где бы то ни было и кому бы то
ни было упоминать о моем существовании.
– Я умерла, понимаешь?
– Но если тебе будет плохо...
– Мне не будет плохо никогда, а вот тебе, если я узнаю, что ты нарушила запрет, будет очень плохо, просто смертельно.
Я ненавижу тебя, ты ошибка природы...
– Но почему? За что?
Я ударила ее по лицу кулаком и ушла. Не могла же я объяснить ей тогда, когда еще и сама не понимала, что это не обыкновенная человеческая ненависть, а вселенская – Зла к Добру. До недавнего времени я ничего не знала и о том, что я дочь Сатаны. Несколько лет, вырвавшись на свободу, я вела беспутную жизнь по городам и весям, предпочитая не гнуть спину, но иметь все для веселья и удовольствия. На красоту многие падки. У меня было много юношей и мужчин. Но я никого не любила. Они, кстати, и не нуждались в этом, отдавая предпочтение плотскому, а не духовному. Я их всех презирала, но пользовалась ими для своей выгоды. Я хотела накопить средства для обретения независимости от общества мерзавцев всякого рода. Но вскоре поняла, что моя мечта несбыточна. Я любила роскошь, так как была создана для нее. Но как достичь желаемого? И я вернулась в родной город, где и встретила его – будущего Хозяина.-Она прерывисто вздохнула, отпила глоток вина.
Мозг Сенцова отказывался воспринимать услышанное. Может, у него слуховые галлюцинации? Но тогда и
зрительные тоже. Напротив него сидит женщина, умершая три года назад, и пьет
вино! Женщина, в которую он был влюблен и которую, возможно, продолжал помнить
все эти годы. И эта женщина – дочь Сатаны!?
– Он безумно влюбился в меня,
устроил в музей, где мне дали комнату. Тогда-то я и познакомилась с торговцем
опиумом. У меня было две связи одновременно. Торговец пытался приучить меня к
наркотикам, чтобы подчинить своей воле. У него была идея устроить притон для
наркоманов, а меня сделать содержательницей. У меня была другая идея. Я хотела
богатства и по-прежнему независимости.
– Но зачем? – вклинился Павел в ее монолог, пытаясь разрушить ощущение нереальности происходящего.
– Зачем? – она посмотрела на него с недоумением, будто очнувшись. – Мне хотелось объехать земной шар, может быть, закончить свои дни где-то на чудесном острове...
– Но вы же – дочь Сатаны! – с легкой иронией заметил Павел.
– Да, и я должна каждые три года к шестому октября приносить ему шесть жертв.
Таково условие моей второй, после смерти, жизни.
«Что-то тут не вяжется. В секте лишь новообращенный приносит шесть жертв, становясь таким образом
приближенным к Сатане. Да еще вторая жизнь…» – Сенцов думал так, как если бы
примирился уже с тем, что разговаривает с покойницей.
– Мне жаль вас, – уже без иронии сказал он.
– Я возненавидела обоих – и торговца, и Хозяина. Мой высокопоставленный любовник обожал риск и деньги, и с
моей помощью стал Хозяином. С его возможностями и связями мы собрали крупную
сумму денег. Где спрятано богатство, знали лишь двое он и я. И наступил час,
когда я поняла, что не хочу делиться с ним и не хочу оставаться его содержанкой.
Кроме торговца и Хозяина, никто даже не подозревал о моем участии в деле. Мне
пришлось избавиться от обоих. Торговца я подставила как мелкого жулика, и с ним
расправилась. С Хозяином было еще проще. Записку он написал добровольно – был
позером, хотел покрасоваться передо мной. Когда дошло до дела, он перевел все в
шутку, я поддержала его, заметив, что он наверняка выкрутится. Он расслабился,
повеселел, кому же хочется добровольно уйти из жизни, имея богатство? Так
веселясь, подшучивая над собой, он и сдох. Мне нисколько не было жаль этого
садиста. Он любил во время совокупления делать мне больно: прижигать тело
сигаретой, колоть булавкой или просто кусать до крови...
– И вы терпели? Почему?
– Из-за денег, конечно. Но главное, – глаза ее вдруг расширились, в них появился холодный блеск, – я должна была отомстить. И я это сделала.
"Опасная женщина. Какой жуткий взгляд, – у Сенцова мороз прошел по коже. – Несчастная..." Он тут же осознал, как неуместна его жалость к ней. Ведь перед ним – убийца. Впору себя пожалеть...
– Оказавшись в полном одиночестве и свободной от обоих, я
вдруг потеряла голову и стала совершать глупости. Пошла на похороны, хотя
догадывалась, что вы подозреваете меня и наверняка следите за мной. Поцеловала
этого садиста в губы и оставила отпечаток с метой Сатаны на платке, который
исчез из кармана. Ваша работа?
– Да, – коротко бросил он, ощущая, что тело начинает отходить: в кончиках пальцев покалывало.
– Я заметалась, не зная, что делать, сколько ждать, как
отвести подозрения от себя. Не могла же я отправиться за деньгами под вашей
опекой. Разумеется, у меня и в мыслях не было покончить с собой. Я просто
обезумела от страха оказаться за решеткой. Я даже в комнате не жила несколько
дней, скиталась, как бездомная, по городу. Не иначе сам Сатана толкнул меня под
машину. Ведь к живым он не является.
– Так это вашу сестру взяли под стражу? – спросил вдруг Павел, хотя уже догадался, кого арестовал Горшков.
– Ну, разумеется. Все шло, как было задумано, ее подозревали
после художника, но веских доказательств не было, что и требовалось. Но
непредвиденное обстоятельство – парочка свидетелей в сквере – вырвало ее из
моих рук. И даже когда я – намеренно – совершила убийство в ее квартире, Марину
не освободили.
– Неужели вы хотели убить сестру? – в ужасе выкрикнул Сенцов.
– Ну, зачем, – вяло проронила Ангелина. – Она нужна для другой цели. Мне было задание убивать мужчин, так пожелал Сатана в обмен на вторую жизнь.
Павлу Сенцову, реалисту и скептику, никогда раньше не пришло бы в голову, что он будет покорно слушать
мистическую чушь и даже, с некоторыми оговорками, верить. Слушать он, правда,
вынужден, поскольку беспомощен: слишком медленно отходило тело от действия яда,
если это был яд, а не обычный лекарственный препарат, применяемый в психиатрии
или еще где-нибудь, в каких-нибудь научных лабораториях. А вот верить... Уж
слишком много развелось в последние годы такого, чему совсем еще недавно не то
что не верили, а напрочь отрицали. Все эти маги, колдуны, экстрасенсы. Воспряли
и верующие в Бога, сильно увеличилось их воинство. Раз есть Бог, то существует
и антипод его – Сатана. Добро и Зло. Вот и появились поклонники Сатаны,
убивающие людей, пьющие их кровь... "Может, одна из поклонниц и сидит передо
мной, – уже спокойно подумал Павел. – Интересно, как она встретилась с Сатаной,
то есть с руководителем секты?"
– И вы его видели? – спросил он.
– Да. Кроме лица. Он был
закутан в черное с ног до головы. Вы мне не верите... Но если я умерла три года
назад, то почему я не сгнила за это время, не обратилась в прах, как все
покойники? Да, я Ангелина Полокова. Иначе откуда мне знать все то, о чем я
рассказала? Моя сестра – в тюрьме. Если бы я не была дочерью Сатаны, он не
сохранил бы меня в земле столько времени, не оживил бы. Я будто проспала, не
ощущая ни холода, ни голода. Мой организм устроен иначе, чем у всех остальных
людей. Моя плоть мертва, хотя выглядит живой. Зато мой дух жив!
– Но как он оживил вас?
– Первым моим ощущением было
ощущение холода. Я открыла глаза, но ничего не увидела: было темно. Ощупала
место, где я сидела: кругом была земля. Я поднялась, всмотрелась в темноту, –
она говорила монотонно, как под гипнозом, – и поняла, что нахожусь на кладбище
и стою возле могилы в одном платье. Я ощутила страх и желание бежать. Вдруг
моего плеча что-то коснулось. В ужасе я оглянулась: это был Он. Я открыла рот,
но не смогла произнести ни звука. Сатана накинул на меня плащ, я так и ношу его,
и сказал глухим голосом: Ангелина, я поднял тебя из могилы, потому что ты – моя
дочь. Но сатанинский закон требует, чтобы ты принесла за это шесть жертв. Будешь
убивать только мужчин. Я расскажу тебе, как это делать.
Я едва держалась на ногах, и он
усадил меня на скамейку, и я узнала о своем рождении, о мете на губе, о том, что
он после завершения ритуальных убийств переселит мой Дух Зла в тело моей
сестры. Я спросила: – А почему вы не можете оживить меня, Ангелину? Он ответил: – Я уже оживил тебя. Но твой антипод – Дух Добра – должен быть уничтожен. Вы не
можете существовать одновременно.
Опустив веки, она замолчала.
Сенцовым вдруг овладел следовательский пыл, и он стал задавать вопросы.
– А куда денется ваша сестра после того, как ваш дух переселится в ее тело?
– Сатана сказал, что уладит это.
– А что вы будете делать потом?
– Сатана поможет мне забрать спрятанные деньги и уехать отсюда.
– Ах, вот как? Он знает о деньгах? Вы сами сказали ему?
– Нет. Но он знает.
– Знает, где они спрятаны?
– Нет. Я должна вспомнить это место. После переселения духа ко мне вернется память.
– Как вы убивали этих несчастных?
– Каждый раз он давал мне таблетку и капсулу. Таблетку я незаметно бросала в бокал с вином, как вам
недавно, она мгновенно, без осадка растворялась. Когда мужчина засыпал, я выдавливала содержимое капсулы ему в ухо. А потом делала поцелуй Сатаны, как
он приказал.
– Вот оно что, – задумчиво тянул Павел в то время, как в мозгах свербила, то ускользая, то появляясь, но
никак не оформляясь в четком виде, мысль. – Из могилы, говорите, поднял? Надо
полагать, что после убийства вы снова ложились в нее? Надо же вам было где-то
находиться между убийствами.
– Не знаю. Когда уходила с кладбища, он провожал меня. Возвращалась туда же, он встречал. Больше ничего не помню.
– Скажите, ваш Сатана ничего не давал вам, кроме капсул и таблеток?
– Давал. Когда я уходила, он наливал мне какой-то жидкости из флакона, говорил, для бодрости, ведь я
столько пролежала в могиле! Когда возвращалась, он тоже поил меня, говорил, чтобы не простыла.
– Заботливый Сатана... – мысль
оформилась:перед Сенцовым сидела сумасшедшая, умело управляемая опытной
рукой, вернее, злым, поистине сатанинским умом: но ради чего все это?
Часы пробили два удара. Ангелина вскочила, как ужаленная.
– Я могу опоздать. Я должна вас убить, – она заметалась, схватила сумочку, стала в ней рыться, руки ее дрожали.
Павел за последнее время приобрел привычку постоянно жевать резинку, и сейчас, почувствовав, что руки уже
подчиняются ему, молниеносным движением сунул жвачку изо рта в ухо и склонил
голову так, чтобы именно это ухо оказалась ближе к убийце. Не мог же он скрутить
несчастную сумасшедшую, дав возможность настоящему убийце, вернее,
подстрекателю, ускользнуть от возмездия за содеянное преступление. Вполне
вероятно, так называемый «Сатана» следит за каждым шагом своей "дочери",
каким-то образом контролируя ее. Ведь поступки сумасшедших непредсказуемы!
Сенцов принял покорный вид жертвы, готовой на заклание, ощущая при этом сильное
желание как-то остановить Ангелину.
– Я так мало прожила... Простите!- Ее рука дрогнула, когда раздавила капсулу, капля упала мимо, но женщина не заметила: в ее глазах стояли слезы.
– Ангелина, я люблю вас! – выдохнул Павел и закрыл глаза: он должен ее спасти.
Полулежа на кресле, он притворился мертвым. Холодные пальцы расстегнули рубашку, холодные губы прижались к груди лишь на краткий миг, он услышал шепот.
– Прощай навеки! А я буду жить… вечно... – осмотревшись, ей уже не надо было оставлять после себя
улики, ночная гостья выскользнула из квартиры, спустилась к машине, ловко и
бесшумно завела ее и на большой скорости помчалась на кладбище.
Горшков вздрогнул от резкого и оглушительного в ночной тишине
телефонного звонка, хотя и ждал его, с нетерпением поглядывая на аппарат. Сенцов
громко и возбужденно говорил в трубку.
– Срочно на кладбище! Она взяла мою машину. Вы обязательно должны задержать мужчину в черном.
– А женщину? Кто она?
– Ее тоже. Только, пожалуйста, поаккуратней с ней, она больна... Это Ангелина Полокова.
Оба одновременно бросили трубки
и поспешили: один – вниз, к машине, где уже сидели трое оперативников, другой –
пустился бегом по улице, не надеясь в такой поздний час поймать машину.
08 |