Бурлаки на Волге
Живопись русских художников
Картина Ильи Ефимовича Репина «Бурлаки на Волге», холст, масло. С 1870 живописец
работал над новым произведением, которое охотно показывал друзьям, но пока не
решался представить на академической выставке, считая его незаконченным и
периодически внося поправки. Из-за этого художник попросил отсрочить
пенсионерскую поездку, несмотря на то что его звал с собой Василий Поленов,
который в тот же год окончил Академию художеств с большой золотой медалью и
собирался за границу. Идея эта возникла у него еще в стенах Академии художеств.
Одаренность Репина, серьезность его отношения к жизни были столь велики, что
позволили ученику Академии написать картину, которая не только прославила его,
но и стала этапным произведением русской школы живописи. В картине «Бурлаки на
Волге» Репин обнаружил свою склонность к большим обобщениям, к постановке
глубоких жизненных проблем.
Отправившись вместе с художниками Ф. А. Васильевым и Е. К. Макаровым в поездку по Волге летом 1870 года, Репин окунулся в самую гущу народной жизни. Бурлаки перестали для него быть отвлеченным понятием, а стали живыми, близкими людьми, со своим внутренним миром, своими заботами и чаяниями. Сама жизнь вошла в картину художника, наполнив плотью и кровью ту мысль, которая лежала в основе замысла Репина. До конца дней своих он не мог забыть многих бурлаков, отведя им значительное место на страницах своих воспоминаний в книге «Далекое близкое». И прежде всего попа-расстригу Канина. Это тот самый бурлак, которого Репин поставил во главе бурлацкой ватаги, – человек с просветленным, мудрым и кротким лицом. При виде его Репин вспоминал о греческих философах, которых покупали патриции Рима на рынках рабов для воспитания своих детей. А много лет спустя образ Канина опять всплывает в памяти Репина при взгляде на Толстого, идущего за сохой по пашне. Такие сравнения могут зародиться только в уме истинного демократа.
Полотно «Бурлаки на Волге» было представлено на годичной выставке Академии и сразу получило неоднозначную оценку. В зале возле картины каждый день собиралась толпа людей – ее обсуждали, ругали, ею восторгались. Об этой работе молодого Репина с жаром писали газеты, она очень заинтересовала Федора Достоевского и Василия Перова. Однако профессора Академии художеств приняли ее холодно, а ректор Федор Бруни и вовсе заявил, что «Бурлаки на Волге» – «величайшая профанация искусства». Композиция произведения напоминает сюжет «Тройки» Перова. В ней точно так же изображено движение группы людей из глубины холста на зрителя. Но если работа Перова построена исключительно на чувстве сопереживания невыносимому перенапряжению и безнадежности, которые читаются в образах нищих детей, то у Репина все иначе. По песчаной отмели волжского берега на фоне необозримых голубых просторов реки прямо на зрителя медленно и тяжело движется ватага оборванных и изнуренных людей.
Во главе бурлацкой ватаги шествует Канин – невысокого роста, широкоплечий, коренастый богатырь с тряпицей на голове, которая, пряча волосы, открывает высокий лоб человека-мыслителя, много передумавшего и выстрадавшего на своем веку. На лице и в глазах – выражение простодушия, доброты, печали. По правую руку от Канина, добродушно посмеиваясь и ворчливо подбадривая соседей, с огромной медвежьей силой тянет лямку нижегородский боец, богатырь-коренник; по левую руку – в исступлении наваливается на лямку всей тяжестью своего тела Илька-моряк, ожесточенно и иронически смотрящий исподлобья в упор на зрителя. Следом за ними, меланхолично покуривая трубку и не утруждая себя чрезмерными усилиями, спокойно шагает длинный, как жердь, бурлак в шляпе.
Несколько отступя от него еле бредет истощенный и больной старик, жестом мучительного отчаяния стирающий рукавом пот со лба. В порыве боли, обиды и возмущения на короткий миг распрямляется молоденький паренек Ларька, пытаясь поправить лямку, к которой он никак не может приноровиться. Сзади него опытный спокойный старик-бурлак на ходу, не ослабляя лямки, достает кисет с табаком и деловито набивает им трубку. За стариком как-то егозливо и неуверенно, мелкими шажками идет солдат в сапогах и картузе. А рядом «грек», который гордо и угрюмо выполняет свою работу, устремляя вдаль тоскующий взор. Шествие замыкает понуро и удрученно плетущийся бурлак, с трудом передвигающий непослушные ноги.
В картине нет интонации обличения, но есть некая философская просветленность. Поэтому, видимо, даже аристократическая часть общества восприняла полотно благосклонно. Некоторое время картина украшала бильярдную великого князя Владимира Александровича, а затем её отправили на Всемирную выставку в Вену.