Прорицатель Авель
(Опубликовано в журнале «Русский Архив», 1878 год, том II, 23, стр.353-365)
О монахе Авеле
Из русской простонародной жизни, иногда из самой темной среды ее, не раз выступали на свет Божий люди с несокрушимою верою в свои убеждения, гласно выражаемые без страха, до самоотвержения. Таинственная душевная напряженность и странные толки этих людей затрагивали не только житейскую обстановку, но шли и дальше. Бедный дворянин Тверитинов является с протестом против Петра 1-го и письменную жалобу на него Богу кладет, в присутствии государя, в церкви, на паникадило перед святою иконою. Тамбовский крестьянин Кондратий Селиванов создает целое вероучение, совращает множество людей в скопчество и в течение слишком полувека простирает свое влияние на все сословия и на всю Россию. Донской неграмотный казак борется почти два года с Екатериною и потрясает основами России. Эти люди, при всей нелепости, безобразии и нередко чудовищности умонастроения своего, конечно заслуживают изучения психологического. Они остаются яркими пятнами на исторической картине нашего бытописания, и не обращать на них внимания невозможно.
Монах Авель проявил тоже замечательную душевную силу, но он ограничивался одними предсказаниями и оставил несколько мистически-литературных произведений о творении мира и человека – смесь библейских сказаний с собственными добавлениями, часто непонятными. Наполненные вставками из Священного Писания, они конечно занимали простой народ вроде так называемого «Сна Богородицы», который хранился у русских людей как талисман и драгоценность: переписчики брали за него хорошие деньги. Темные слухи об Авеле и его прорицаниях до сих пор ходят по России. Несомненно, что он предвещал кончину Екатерины и Павла, а потом разорение Москвы неприятелем. Несколько сведений о нем и сами его произведения напечатаны в «Русской Старине» 1875 (I, 414 и 815). Но и самое делопроизводство о нем сохранилось под заглавием: «Дело о крестьянине вотчины Льва Александровича Нарышкина Василии Васильеве, находившимся Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, и потом названном Авелем и о сочиненной им книге. Начато марта 17-го 1796 года 67 листов». Дело это отослано было 29-го августа 1812 года к министру юстиции Дмитриеву по предложению его, а в 1815 году возвращено в архив от министра юстиции Трощинского. Представляем извлечение из этого дела.
Авель родился в 1757 году в Тульской губернии Алексинского уезда, в деревне Акуловой, и происходил из Нарышкинских крестьян. С раннего возраста он начал странствовать по разным местам и постригся в Валаамском монастыре Новгородской епархии. Из этого монастыря он отошел в пустынь, а потом достиг реки Волги и вселился в монастырь Николая чудотворца, прозываемый Бабаевским, тот самый, где недавно скончался памятный Москве преосвященный Леонид. Вот тут-то он и написал те тетради, которые наделали ему столько бед и хлопот и содержание которых выяснится ниже.
Владимирский и Костромской генерал-губернатор генерал-поручик Забаровский, письмом к графу А. Н. Самойлову от 19-го февраля 1796 года, сообщил секретно, что преосвященный Павел, епископ Костромской и Галицкий, прислал Авеля в Костромское наместническое правление с сочиненною им книгою и его собственноручным показанием. «Для извлечения признания от сего сумасброда и злодея, не имеет ли он участников, сделан был ему новый допрос секретно правителем наместничества, но без всякого успеха, кроме темного показания о некоем еврее Феодоре Крюкове, которого Авель признавал Мессиею и которого он видел в Орле». Авеля, закованного в железы, сочиненную им книгу и два допроса, сделанные ему преосвященным Павлом и генералом Заборовским, препроводили в Петербург под крепким и строгим караулом прапорщика Масленикова и одного унтер-офицера.
Авель говорил епископу Павлу, что книгу свою писал сам, не списывал, а сочинял из видения, ибо, будучи в Валааме, пришед к заутрени в церковь, равно как бы Павел апостол, восхищен был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал, но никому своего сочинения не разглашал. С церковью во всех догматах он согласен и никакого сумнения и раздора не имеет. Предтечею Роговым именовал он себя и то писал о себе также по тому видению. Касательно же на 16 странице написанных им имен, разумеется они царские и на обороте той страницы сии речи: «ныне ей есть от рождения свыше шестидесяти, а егда муж ея даде ей власть, свыше трех десяти годов» и далее, поминал он о владеющей ныне государыне императрице Екатерине Алексеевне. Все оное видел он при восхищении его на небо. Однако же все это за истину не утверждает, поелику относить может сие к искушению вражескому.
Епископ Костромской, находя в книге Авеля ересь, полагал, что за это, на основании указа 1737 года 14 ноября, его следовало бы предать светскому суду; но как в книге своей он приводит дерзостный и вредный толк об особе императрицы и о ее царском роде, в чем заключается секрет важный, относящийся до первых двух пунктов, то, сняв с Авеля монашеское одеяние (на основании указа 1762 года октября 19-го) для исследования и поступления по законам, епископ за караулом представил его в Костромское наместническое правление.
В Валаамском монастыре было ему видение, что ожидаемый жидами Мессия уже явился и что найдет его в Орле между торгующими Жидами под именем Феодора Крюкова; по сему видению Авель пошел в Орел и отыскал названного Крюкова, разговаривал с ним о Священном Писании и получил от него приглашение еще свидеться в том же году в Киеве. Воротился Авель опять в Валаам, отсюда предпринял поход в Царь-град через города Орел, Сумы, Харьков, Полтаву, Кременчуг и Херсон. Через все помянутые места проходил он с плакатным пашпортом. Из Херсона съехал в Царь-град морем с одним достаточным херсонским греком. Все вышеизложенное было прислано графу Самойлову вместе с Авелем, при котором найдено денег 1 рубль 18 копеек. В это время у Екатерины уже готовы были бумаги о предоставлении престолонаследия великому князю Александру Павловичу. В Тайной Экспедиции, 5 марта 1796 года, Авель дал нижеследующие показания.
Допрос Авеля в канцелярии Тайной Экспедиции
Шешковский Степан Иванович, граф,
глава канцелярии Тайной Экспедиции
во времена императрицы Екатерины II
Вопрос. Что ты за человек, как тебя зовут, где ты родился, кто у тебя
отец, чему обучен, женат или холост и если женат, то имеешь ли детей и
сколько, где твой отец проживает и чем питается?
Ответ. Крещен в веру греческого исповедания, которую содержа повинуется
всем церковным преданиям и общественным положениям, женат, детей имеет
троих сыновей; женат против воли и для того в своем селении и жил мало,
а всегда шатался по разным городам.
Вопрос. Когда ты говоришь, что женат против воли и хаживал по разным
местам, то где именно и в чем ты упражнялся и какое имел пропитание, а
домашним пособие?
Ответ. Когда ему было еще 10 лет от роду, то и начал
он мыслить об отсутствии из дому отца своего с тем, чтобы идти куда-либо
в пустыню на службу Богу, а притом, слышав во Евангелии Христа Спасителя
слово: «аще кто оставит отца своего и матерь, жену и чада и вся имени
Моего ради, той сторицею вся примет и вселится в царствии небесном», он,
внемля сему, вящше начал о том думать и искал случая о исполнении своего
намерения. Будучи же 17 лет, тогда отец принудил его жениться; а по
прошествии несколько тому времени начал он обучаться российской грамоте,
а потом учился он и плотничной работе. Поняв частию грамоте и того
ремесла, ходил он по разным для работ городам и был с прочими в
Кременчуге и Херсоне при строении кораблей. В Херсоне открылась
заразительная болезнь, от которой многие люди, да и из его артели
товарищи, начали умирать, чему и он был подвержен; то и давал он Богу
обещание, ежели его Богу угодно будет исцелить, то он пойдет вечно Ему
работать в преподобии и правде, почему он и выздоровел, однако ж и после
того работал там год. По возвращении же в свой дом стал он проситься у
своего отца и матери в монастырь, сказав им вину желания своего, они же,
не разумев его к Богу обета его от себя не отпускали. Он же, будучи сим
недоволен, помышлял, как бы ему к исполнению своего намерения уйти от
них тайно, и через несколько времени взял он плакатный пашпорт под
образом отшествия из дому для работы, пошел в 1785 году в Тулу, а оттуда
через Алексин, Серпухов, Москву, пришел в Новгород, из коего водою
доехал до Олонца, а потом пришел к острову Валааму, с коего и переехал в
Валаамский монастырь, а из него в Валаамскую пустынь.
Вопрос. В обоих сиих местах, как в монастыре, так и пустыне, начальники
и братия какой жизни и поведения, и нет ли от них каких мирских
соблазнов, и в чем ты там упражнялся?
Ответ. Настоятели сих обителей
жития честного и трудолюбивого, и никаких он ни от кого не видал мирских
соблазнов, а он труждался в монастырском послушании.
Вопрос. Какой тебе год и откуда был глас и в чем он состоял?
Ответ. Когда он был в пустыни Валаамской, во едино время был ему из воздуха
глас, яко боговидцу Моисею пророку и якобы наречено ему тако: иди и
скажи северной царице Екатерине Алексеевне, иди и рцы ей всю истину, еже
аз тебе заповедую. 1-е скажи ей, егда воцарится сын ея Павел Петрович,
тогда будет покорена под ноги его вся земля Турецкая, и сам султан, и
все греки, и будут они ему данники, а 2-е, скажи ей, егда сия покорена
будет и вера их лживая истребится, тогда будет единая вера и един
пастырь по всей земле, тако бо есть писано в Священном Писании. И еще
рцы ей северной царице Екатерине: царствовать она будет 40 годов. Посем
же иди и рцы смело Павлу Петровичу и двум его отрокам, Александру и
Константину, что под ними будет покорена вся земля.
Вопрос. Когда ты глас сей слышал? В какое время? И что ты о сем помышлял
и кому о том сказывал ли и что кто тебе на то советовал и какое ты на то
полагал намерение?
Ответ. Сей глас слышан им был в 1787 году в марте
месяце. Он при слышании сего весьма усумнился и поведал о том строителю
и некоторым благоразумным братьям. Они же на это ему отвечали: ежели сие
дело Божие, так будет тако и не разорится, а ежели не Божие дело, то
разорится. Тут жил он без малого пять лет, изучался совершенно духовной
жизни и письму полууставом.
Бенкендорф Александр Христофорович,
шеф жандармов, глава III отделения
Собственной Его Императорского
Величества канцелярии во времена
императора Николая I
Вопрос. Отобранные у тебя тетрадки, писаные полууставом, кто их писал,
сам ли ты, и если сам, то помнишь ли что написано, и если помнишь, то с
каким ты намерением таковую нелепицу писал, которая не может ни с какими
правилами быть согласна, а паче еще таковую дерзость, которая неминуемо
налагает на тебя строжайшее по законам истязание? Кто тебя к сему
наставил и что ты из сего себе быть чаял?
Ответ. Ныне я вам скажу историю свою вкратце. Означенные полууставные
книги писал я в пустыни, которая состоит в Костромских пределах близ
села Колшева (помещика Исакова) и писал их наедине, и не было никого мне
советников, но вся от своего разума выдумал. Из Валаама пришел в Невский
монастырь. Тут сказывал я про воздушный глас трем старцам, от коих, как
я слышал после, дошло и до сведения митрополита. Из Невского вышед, жил
я по разным монастырям.
Вопрос. Для чего и с каким намерением и где писал ты найденные у тебя
пять тетрадей или книгу, состоящую из оных?
Ответ. В каком смысле писал книгу, на сие говорю откровенно, что ежели
что-нибудь в рассуждении сего солгу, то да накажет меня всемилостивейшая
наша Государыня Екатерина Алексеевна, как ей угодно; а причины, по коим
писал я оную, представляю следующие: 1) уже тому девять лет как
принуждала меня совесть всегда и непрестанно об оном гласе сказать Ея
Величеству и их высочествам, чему хотя много противился, но не могши то
преодолеть, начал помышлять, как бы мне дойти к Ея Величеству Екатерине
II, 2) указом велено меня не выпускать из монастыря и 3) ежели мне так
идти просто к Государыне, то никак неможно к ней дойти, почему я вздумал
написать те тетради и первые две сочинил в Бабаевском монастыре в десять
дней, а последние три в пустыни.
Вопрос. Написав сказанные тетради, показывал ли ты их кому-либо? И что с
тобою после воспоследовало за них?
Ответ. Показывал я их одному из братии, именем Аркадию, который о сем
тотчас известил строителя и братию. Строитель представил меня с
тетрадями моими сперва в консисторию, а потом к епископу Павлу, а сей
последний отослал меня и с книгою в наместническое правление, а из него
в острог, куда приехали ко мне сам губернатор и наместник и спрашивали о
роде моем и проч., а когда я им сказал: «ваше высокопревосходительство,
я с вами говорить не могу, потому что косноязычен, но дайте мне бумаги,
я вам все напишу», то они, просьбы моей не выполня, послали сюда в
Петербург, где ныне содержусь в оковах. Признаюсь по чистой совести, что
совершенно по безумию такую сочинил книгу, и надлежит меня за сие дело
предать смертной казни и тело мое сжечь.
Вопрос. Для чего внес в книгу свою такие слова, которые особенно
касаются Ея Величества и именно, акибы на ню сын восстанет и прочее, и
как ты разумел их?
Ответ. На сие ответствую, что восстание есть двоякое: иное делом, а иное
словом и мыслию и утверждаю под смертною казнию, что я восстание в книге
своей разумел словом и мыслию; признаюсь чистосердечно, что сии слова
написал потому, что он, т.е. сын, есть человек подобострастен, как и мы;
а человек различных свойств: один ищет славы и чести, а другой сего не
желает, однако мало таковых, кто бы оного убегал, а великий наш князь
Павел Петрович возжелает сего, когда ему придет время, время же сие
наступит тогда, как процарствует мати его Екатерина Алексеевна,
всемилостивейшая наша Государыня 40 лет: ибо так мне открыл Бог. И ежели
кто скажет, что это неправда и я лгу, то потому и все Священное Писание
несправедливо. Дайте мне книгу Апокалипсис и всю Библию для
истолкования, ибо в Священном Писании много , писано о наших князьях, то
я скажу время, когда все сие сбудется; ибо я для того сюда и послан,
чтобы возвестить вам всю сущую и истинную правду.
Вопрос. Как осмелился ты сказать в книге своей, аки бы паде
император Петр III от жены своей?
Ответ. Сие я потому написал, что об оном есть в Апокалипсисе, и падеже
разумею я свержение с престола, с которого он свержен за неправильные
его дела, о коих слышал я еще в младенчестве в Туле от мужиков, и
именно: 1-е) якобы он оставил свою законную жену Екатерину Алексеевну и
2-е) будто бы хотел искоренить православную веру и ввести другую, за что
Бог и попустил на него таковое искушение. Что ж касается до сказанного
мною о Павле Петровиче, то я и про него слышал, якобы он таков же нравом
как и отец его, и слышал здесь в Петербурге, чему уже прошло семь лет,
от старых солдат, служивших еще при Елизавете Петровне, которые мне о
сем сказали, когда спрошу их, позвавши в кабак и поднесу в меру вина;
однако я не утверждаю, правда ли сие или нет и не знаю, живы ли они или уже померли.
Вопрос. Из показаний твоих и в сочиненной книге твоей усматривается дерзновенное прикосновение до высочайших императорских особ, о котором мнишь ты удостоверить, якобы то происходит от таинства, в Священном Писании содержимого и тебе чрез неизвестный глас открытого, а как таковые бредни твои заслуживают ни малейшего внимания и по испытанию тебя в Священном Писании оказалось, что ты не только о нем ни малого сведения, но и никакого понятия не имеешь, то, отложа сии неистовые нелепости и лжи, открыть тебе самую истину без малейшей утайки: 1-е) где о падении или свержении императора Петра III-го от царствования узнал, от кого, когда, при каком случае и как? 2-е) хотя ты и показываешь, что восстание государя цесаревича на ныне царствующую всемилостивейшую императрицу слышал ты от старых солдат, подчивая их в кабаке, но как и сие показание твое не имеет ни малого вида вероятности, то объявить тебе чистосердечно: где именно, как и через какие средства, при каком случае, от кого именно узнал и для какой причины спрашивал ты о свойствах Его Высочества, так как не касающегося до тебя дела, ибо в том только единое спасение твое зависит от приуготовляемого тебе жребия?
Дубельт Леонтий Васильевич, генерал,
управляющий главным департаментом
III отделения в 1839-1856 годах
В ответ на это сам Авель сделал допрос своему допросителю Александру
Макарову : «Есть ли Бог и есть ли диавол, и признаются ли они
Макаровым?» И после этого Авель обещал сказать всю правду.
Несмотря на сумасбродство бедного монаха, поставленного перед грозное
судилище, было в речах его что-то необыкновенное, внушающее и обязующее.
Судья Тайной Экспедиции должен был смутиться перед этою напряженностью
воли, которая не знала страха и повергла допросителя своему допросу. Тут
мог действовать и личный пример самой государыни, которая с противниками
своей власти считала нужным бороться орудием убеждения и умственных
доводов. У членов Тайной Экспедиции должно было сохраняться в свежей
памяти, как она, статья за статьею, опровергала книгу Радищева и
вынудила у него сознание своего заблуждения. Собственноручный ответ
Макарова сохранился в деле за его подписью: «Тебе хочется знать, есть ли
Бог и есть ли Диавол, и признаются ли они от нас? На сие тебе
ответствуется, что в Бога мы веруем и по Священному Писанию не отвергаем
бытия и диавола; но таковы твои недельные вопросы, которых бы тебе
делать отнюдь сметь не должно, удовлетворяются из одного снисхождения, в
чаянии, что ты конечно благосклонностию будешь убежден и дашь ясное и
точное на требуемое от тебя сведение и не напишешь такой пустоши,
каковую ты присылал. Если же и за сим будешь ты притворствовать и
отвечать не то, что от тебя спрашивают, то должен ты уже на самого себя
пенять, когда жребий твой нынешний переменится в несноснейший и ты
доведешь себя до изнурения и самого истязания. 5 марта 1796. Коллежский
советник и кавалер Александр Макаров».
После этого объяснения между судьей и подсудимым о Боге и диаволе, Авель
дал ответы по предложенным ему двум вопросам:
1. О падении императора Петра III-го слышал он еще издетска, по народной
молве, во время бывшего возмущения от Пугачева, и сие падение разные
люди толковали, кто как разумел; а когда таковые же толки происходили и
от воинских людей, то он начал с того самого времени помышлять о сей
дерзкой истории; какие же именно люди о сем толковали и с каким
намерениям, того в знании показать, с клятвою, отрицается.
2. О восстании государя цесаревича на ныне царствующую всемилостивейшую
императрицу говорит, что он сие восстание разумеет под тремя терминами:
1) мысленное, 2) словесное и 3) на самом деле. Мыслию – думать, словом –
требовать, а делом – против воли усилием. Сих терминов заключение и
пример взял он из Библии, которую читая делал по смыслу заключения и
начал описывать. Тетради его как настоятелю, так и братии были противны,
и они их жгли, а сочинителя настоятель за то сажал и на цепь. Но его
тревожил все тот же слышанный глас, и он решился идти в Петербург. Здесь
начал он искать, кто бы ему сказал о нраве его высочества. Под Невским
монастырем попался ему старый солдат, коего он не знает, и этот солдат
удовлетворил его желанию. В писании своем советников и помощников не
имел и бывшее ему явление признает действием нечистого духа, что и
утверждает клятвою, готовя себя не токмо жесточайшему мучению, но и
смертной казни. Подписался: «Василий Васильев».
Есть известие, что Авеля водили и к самому генерал-прокурору графу
Самойлову, который дал ему три пощечины. «Отец же Авель стояше перед ним
весь в благости, и весь в божественных действах».
17-го марта 1796 года состоялось решение: «Поелику в Тайной Экспедиции
по следствию оказалось, что крестьянин Василий Васильев неистовую книгу
сочинял из самолюбия и мнимой похвалы от простых людей, что в
непросвещенных могло бы произвести колеблимость и самое неустройство, а
паче что осмелился он вместить тут дерзновеннейшия и самыя
оскорбительныя слова, касающияся до пресветлейшей особы Ея
Императорскаго Величества и высочайшаго Ея Величества дома, в чем и
учинил собственноручное признание, а за сие дерзновение и буйственность,
яко богохульник и оскорбитель высочайшей власти, по государственным
законам, заслуживает смертную казнь, но ея Императорское Величество,
облегчая строгость законных предписаний, указать соизволила оного
Василия Васильева, вместо заслуженного ему наказания, посадить в
Шлиссельбургскую крепость, вследствие чего и отправить при ордере к
тамошнему коменданту полковнику Колюбякину, за присмотром, с приказанием
содержать его под крепчайшим караулом так, чтобы он ни с кем не
сообщался, ни разговоров никаких не имел; на пишу же производить ему по
десяти копеек в каждый день, а вышесказанныя, написанныя им бумаги,
запечатав печатью генерал-прокурора, хранить в Тайной Экспедиции».
Любопытно, что доклад об Авеле, по которому объявлено вышеписанное
высочайшее повеление, состоялось 17-го марта, а сам он ранее, именно
8-го марта, уже был отправлен в Шлиссельбургскую крепость, где и помещен в казарме № 22.
9-го марта, в 5 часов утра, привезли Васильева в Шлиссельбург, и
комендант дал ему самому распечатать конверт от генерал-прокурора, в
котором написано было следующее увещание: «Помещенное тобою в книге
твоей касательно до императора Петра III-го от кого ты взял сию
нелепость? Кто именно сказывал тебе оную? Когда? В каком месте? При ком
или наедине и по какому случаю? Ты должен объявить о всем чистосердечно.
Также ты должен сказать и о том, почему ты включил в книгу следующие
слова: «сын ея на ню еще не возста, а возстанет в самое то время, когда
придет Сам Бог» и проч. Ежели ты хочешь преклонить на себя милосердие
всемилостивейшей Государыни, то оставь упорство и обнажи душу свою:
скажи, по каким причинам ты приступил к такому дерзкому вранью, сам ли
собою или кем возбужден был к тому? Какое намерение у тебя было в сем
случае, или тех, которые участвовали с тобою в безразсудности твоей?
Единое чистосердечное признание твое во всем возможет тебя избавить от
всех зол и бедствий, которыя готовит тебе правосудие законов. Открой
также причину, для которой ты захотел сделаться святошей? Кого ты научал
глупостям своим? Верили ли тебе кто ни есть, и где и в каком роде людей
и более ты предуспел? Все что скажешь ты сходнаго с истиною, послужит к
твоему добру, напротив же того, ложность, притворство и двоякость в
ответах обратят на тебя всю строгость законов, которые таковых деяний,
каковы суть твои, не пощадят».
Авель, выслушав сие увещание два раза, отвечал: «Я более того, что в последнем г-ну советнику Макарову объяснении написано, сказать ничего не имею, что и утверждаю клятвою. Если я за то токмо преступление определяюсь к сему строжайшему и бедственному моему жребию, то приемлю с повиновением и буду сносить до конца жизни».
При Павле I
12-го декабря Шлиссельбургский комендант Колюбякин получил письмо от
нового генерал-прокурора князя Куракина, в котором объявлялось
высочайшее повеление прислать в Петербург «арестанта Васильева», с
прочих же всех, на ком есть оковы, оные снять. (В тот же день Колюбякин
за усердие и порядочное исправление должности пожалован в бригадиры).
13-го декабря, как отмечено в деле, сочиненная Васильевым книга взята
князем А.Б. Куракиным и поднесена его величеству.
Государь беседовал с загадочным прорицателем и спрашивал у него «по секрету, что ему случится».
14-го декабря последовал рескрипт:
«Князь Алексей Борисович!
Всемилостивейше повелеваем содержащагося в Шлиссельбургской крепости
крестьянина Васильева освободить и отослать, по желанию его, для
пострижения в монахи*, к Гавриилу, митрополиту Новгородскому и
С.-Петербургскому».
«Павел».
* Авель был предварительно, еще в Костроме, расстрижен (прим.)
В эти дни вторично хоронили Петра III-го. Подробности беседы с государем неизвестны; но сохранилась записка: «Его Величеству угодно ведать о нынешнем состоянии посланного к здешнему митрополиту Гавриилу для пострижения, по желанию, в монахи крестьянина Васильева, к исполнению чего и послан был от генерал-прокурора коллежский асессор Крюков, которым означенный Васильев и был распрашиван наедине бесприметным образом, на что тот Васильев и говорил, что он нынешним его жребием доволен, но токмо что пищу дают ему единожды в день, отчего слаб в силах; притеснения ему никакого ни от кого нет, ибо сего надзирает сам митрополит; скучает же, что долго не постригают его в монахи, а говорят, чтобы еще трудами утвердился; жалуется, что не имеет нужной одежды, что и приметно, о чем и просит человеколюбивейшаго в пособии милосердия». 21-го декабря писана благодарность преосвященному за его попечение о даче тому Васильеву пищи по два раза в сутки, а при том на исправление его послано десять рублей.
Куракин Александр Борисович, князь,
член Государственного совета,
действительный тайный советник
1 класса, вице-канцлер
Авель поздравил князя Куракина 25-го декабря с праздником, следующим письмом: «Ваше сиятельство, Александр Борисович! Приношу вам благодарность: вы меня избавили из темных темниц и от крепких стражей, в которых я был вечно заключен от Самойлова. Вы о сем сами известны, а ныне я по Его Императорскому приказу и вашему благословению свободен и пришел к вам поздравить вас с Христовым торжественным праздником и вас благодарить за таковое ваше ко мне благодеяние. И крайняго я вам за сие желаю душевнаго спасения и телеснаго здравия и многая лета и прочая вся благая и преблагая и пребуду в таковой памяти вечно-незабвенно. Богомолец ваш Василий».
29-го декабря 1796 года князь Куракин сообщил митрополиту Гавриилу
высочайшее желание, чтобы Василий был пострижен поскорее.
В новый 1797 год Васильев подал через князя Куракина следующую записку:
«Ваше Императорское Величество, всемилостивейший Государь! С сим, с
новонаступившим годом усердно поздравляю: да даст Господь Бог вам оный,
а по оном и многие богоугодно и душеспасительно препроводить. Сердечно
чувствую высокомонаршия ваши ко мне недостойному оказуемыя, неописанныя
милости, коих по гроб мой забыть не могу. Осмеливаюсь священную особу
вашу просить о следующем и о последнем:
1-е) Благоволите указом не в продолжительном времени посвятить меня в
иеромонашеский чин, дабы мог я стояти во церкви у престола Божия и
приносити Всевышнему Существу жертву чистую и непорочную за вашу особу и
за всю вашу царскую фамилию, да даст Бог вам дни благоприятны и времена
спасительны и всегда победу и одоление на враги и супостаты. 2-е) Егда
меня заключили на вечное житие в Шлиссельбургскую крепость, и дал я
обещание Богу такое: егда отсюда освободят, и схожу в Иерусалим
поклониться Гробу Господню и облобызать стопы, место ног Его.
3-е) Чтобы я был допущен лично к Вашему Императорскому Величеству
воздать вам достодолжную благодарность и облобызать вашу дражайшую
десницу и буду почитать себя счастливым.
4-е) Благоволите вы мне изъяснить на бумаге, за что меня наиболыпе
посадил Самойлов в крепости, в чем и остаюсь в ожидании благонадежным».
Князь Куракин 5-го января 1797 года доложил это письмо государю и притом
писал, что когда он отвозил Авеля
к митрополиту Гавриилу, то сей упрекал его за предвещания о себе, что он
будет архиереем; следовательно, нынешняя его поспешная просьба о
посвящении во иеромонахи, клонится к достижению архиерейского достоинства.
На докладе этом собственноручная отметка князя Куракина:
«Его Императорское Величество повелеть соизволить: прошение Васильева
оставить без уважения, но для сведения митрополита заявить ему сие».
Новое заточение
Отлучившись самовольно из лавры, Авель очутился в Москве, где,
пророчествуя, собрал деньги. Пророчествовать ему запретили и сослали в
монастырь, что на острову, на Ладожском озере, т.е. на Валааме. Там
Авель снова принялся за сочинение прорицательных тетрадей, которые на
этот раз были посланы игуменом Назарием в Петербург к митрополиту.
Переписка о монахе Авеле прекращается до 1800 года. В этом году, от
19-го марта за № 118-м, Амвросий, митрополит Петербургский, уведомил
генерал-прокурора Обольянинова о крестьянине Василии, постриженном в
декабре 1796 года в Александро-Невском монастыре с наречением ему имени
Авеля и сосланном в 1798 году в Валаамский монастырь, следующее: «Ныне
онаго монастыря настоятель Назарий, с братиею, доносит мне о нем Авеле,
что он, скрывая свои зловкоренившиеся в нем пороки, обнаружил оные
покражею из кельи одного иеромонаха серебряных ложек, Турецких денег и
других вещей, которыя, по употреблении настоятелем многаго искания, он
Авель принесши к нему тайно сказал, что будто бы те вещи к нему Авелю
подкинуты, и он знает похитителя, но не хочет об нем объявить и он об
них чрез сонное видение разведал, из чего настоятель заключает, что он
Авель, будучи предосудительных и званию несоответственных качеств,
усердия к богоугодному житию и душевному спасению нималаго не имеет, да
и на послушания с братиею не ходит, отзываясь больным. По приходе же
настоятеля с одним иеромонахом к нему в келию для освидетельствования,
точно ли он Авель болен, нашли у него книгу, которую когда настоятель
взял и спросил его что за книга? Ответствовал, что дали ему прочитать и,
бросясь к нему настоятелю за нею, с азартом вскричал, чтобы он ея не
брал, в противном случае убьет его до смерти. Когда же настоятель
бывшему с ним иеромонаху велел позвать братию, тогда он Авель оробел, ту
книгу из рук своих выпустил, которая от него отобрана и ко мне
представлена с найденным в ней листком, писанным Русскими литерами, а
книга писана языком неизвестным». Настоятель, отягчаясь пребыванием
Авеля в монастыре и опасаясь, чтобы не привел братию в расстройство,
просит Авеля оттуда вывесть. Митрополит препроводил к Обольянинову книгу
и листок, найденные у Авеля и просил исходатайствовать высочайшее
повеление о ссылке его в Соловецкий монастырь.
На письме Амвросия Обольянинов написал: «Докладывано. Высочаше повелено:
послать нарочнаго, который привез бы в Петербург, по приезде же посадить
в каземат, за крепчайший караул, в крепости. Мая 21 дня 1800 года. Павловск».
Вероятно к этому времени и относится предсказание Авеля о кончине Павла Петровича.
Таким образом, через четыре года, произошло новое свидание Авеля с Макаровым.
26-го мая 1800 года Макаров донес Обольянинову, что Авель привезен
исправно и посажен в каземат в равелине. Он, кажется, только колобродит,
и враки его ничего более не значат; а между тем думает мнимыми
пророчествами и сновидениями выманить что-нибудь, нрава неспокойного.
На донесении Макарова Обольянинов написал: «К архиерею, по желанию Его
Величества, отпускать; архиерею отписать: при всяком свидании, что
объявит, меня уведомлять. Мая 27-го 1800 года».
На другой же день Авель написал к Амвросию: «Я нижайший монах Авель
обошел все страны и пустыни, был и в царских палатах и в великолепных
чертогах и видел в них дивная и предивная, а наипаче видел и обрел в
пустынных местах великая и тайная и всему роду полезная; того ради ваше
высокопревосходительство, желаю я ныне с вами видеться и духовно с вами
поговорити и оныя пустынныя тайны вам показати. Притом же прошу ваших
святых молитв».
29-го мая состоялось свидание Авеля с Амвросием, который в тот же день
писал к Обольянинову: «Монах Авель, по записке своей, в монастыре им
написанной, открыл мне. Оное его открытие, им самим написанное, на
рассмотрение ваше при сем прилагаю. Из разговора же я ничего достойнаго
внимания не нашел, кроме открывающегося в нем помешательства в уме,
ханжества и разсказов о своих тайновидениях, от которых пустынники даже
в страх приходят. Впрочем Бог весть».
Нельзя не обратить внимания на эти три последние слова. Авель, очевидно,
колобродил; а между тем было что-то в нем, что возбуждало недоумение,
что-то среднее между сном и действительностью. Этот отзыв Амвросия
(человека практического) напоминает нам ту веру в сны и видения, которою
наполнены недавно изданные письма митрополита Филарета к архимандриту Антонию.
Не покидая своей прежней мысли, что будет на земле едино стадо и един пастырь,
инок-предсказатель в письме к Амвросию пишет: «А ныне я имею желание
определиться в Еврейский род и научить их познанию Христа Бога и, всей
нашей православной веры и прошу доложить о том Его Величеству».
На письме Амвросия рукою Обольянинова: «докладывано мая 30-го 1800 года. Павловск».
В XIX столетии
По вступлении на престол императора Александра Павловича учреждена была комиссия для пересмотра прежних уголовных дел. Пересмотрели и переписку об Авеле; оказалось, что он содержался в Санкт-Петербургской крепости с 26-го мая 1800 года за разные сочинения его, заключающие в себе пророчества и другие инакозначущими литерами нелепости. В марте месяце 1801 года Авель отослан был к Амвросию для помещения в монастырь по его усмотрению и им отослан в Соловецкий монастырь, а 17-го октября архангельский гражданский губернатор донес, что Авель, вследствие указа священного синода из-под стражи освобожден и отдан архимандриту в число прочих монашествующих. Выпущенный на волю, Авель сочинил третью книгу, с предвещанием взятия Москвы неприятелем, за что его снова заточили уже на многие годы в Соловецкий монастырь. В исходе 1812 года министр духовных дел князь Голицын выписал его к себе в Петербург. После таинственных бесед с этим главою тогдашнего духовничества, ему дана полная свобода. Он повел опять скитальческую жизнь.
Из его тетрадей и писем (очень недурно составленных) видно, что в своих
фантазиях он был убежден совершенно и готов за них отдать свою жизнь.
Одержимый духом предсказаний, то вечный скиталец по монастырям и
Костромским лесам и пустыням, то тюремный сиделец, инок Авель, по
пословице «на ловца и зверь бежит», находил себе если не почитателей, то
по крайней мере благотворителей и даже в высшем кругу. Он был знаком и
вел переписку с графиней Прасковьей Андреевной Потемкиной, рожденной
Закревской, получал от нее денежные пособия и на одежду сукно с ее
фабрики, вмешивался в ее отношения к сыну-повесе, проживал в Курской
губернии у известного богача Никанора Ивановича Переверзева, поселялся
то в Москве, в Шереметевой больнице, то у Троицы Сергия. Автор известных
записок Л. Н. Энгельгардт говорит про него, «что он был человек простой,
без малейшего сведения и угрюмый; многия барыни почитая его святым,
ездили к нему, спрашивали о женихах своим дочерям; он им отвечал, что
предсказывал тогда только, когда вдохновенно было велено ему что говорить».
Несмотря на покровительство князя Голицына, Авеля понудили прекратить
его бродяжничество. Митрополит Филарет определил его в Высотский
монастырь под Серпуховом, поблизости от его родины. Но старая привычка
взяла свое: с наступлением нового царствования, Авель ушел из монастыря
и через бывшего своего господина, Дмитрия Львовича Нарышкина, вздумал
опять обратить на себя внимание предержащей власти. Государь Николай
Павлович приказал заточить его в Спасо-Ефимьев монастырь, где он и умер в 1841 году.
Литература
Житие и страдание отца и монаха Авеля, -М.:Спецкнига, 2005
Историческая справка Виктора Меньшова
Сайт издательства specialbook.net Спецкнига.